Редакция Event.ru18 декабря 2022 года в Катаре состоялась церемония закрытия Чемпионата мира по футболу, в реализации которой принимала участие российская студия дизайна и мультимедиа Sila Sveta. Мы выбрали самые интересные моменты из интервью Александра Уса о том, как их команде удалось заполучить крупнейший международный проект, о технических фишках в реализации, особенностях работы с арабскими заказчиками и о внутренней кухне подготовки интернационального шоу, на встречах по которому каждое утро собиралось 200 человек.
Автор фото: Александр Карнюхин/Inc.
Вы делали очень много разных больших международных проектов: концерты, шоу The Weekend’а, Дрейка и много других шоу, фестивалей и не только. Как вам достался этот проект?
Шейх, Его Высочество, был на Дрейке в Америке, и его помощник тоже был. Ему понравилось, он сказал «прикольные чуваки, кто сделал это оформление». Навели справки, и два года назад мы приехали сюда, тогда это были открытия стадионов: 8 стадионов у них, каждый надо было ярко открыть. Катарцы дико сходя с ума по всяким digital-штукам, как раз по мультимедиа — то, чем мы занимаемся. Мы питчились на открытии одного из стадионов. Так мы попали «в обойму». И невольно сюда как хост они «притащили» нас, ну и ФИФА тоже с нами познакомилась.
И мало-помалу они смотрели, как мы работаем: мы же чокнутые, мы не работаем, как европейцы, — мы делаем 24/7. Нам не все равно — мы хотим сделать круто. Им тоже не все равно, но они строго отведенное время работают, а мы — нет. И они прониклись.
Вообще закрытие должен был должен был делать Марко Балич, который делал открытие, но что-то пошло не так и Шейх решил еще раз посмотреть предложения, которые кидали. Он выбрал pdf-презентации, посмотрел, увидел нашу опять: «Давайте их вернем». И так мы резко ворвались.
Есть версия, что брат эмира Катара был на концерте Дрейка, ему безумно понравилась ваша работа — и потому на вас вышли.
У меня нет таких фактов. Факт: Sila Sveta участвовала в тендерах в Катаре несколько лет. Также мы сделали церемонию жеребьевки. ФИФА и катарская сторона поняли, что нам можно доверять. В этот раз мы тендерились на графику для экранов стадионов, параллельно было еще несколько тендеров на всякие дополнения. Наш креативный директор Артур Кондрашенков вместе с продюсерами решил дать более развернутое предложение, включая шоу закрытия.
В итоге мы почти забыли про это, как вдруг нам позвонили и предложили участвовать. Все это мы делали совместно с катарской компанией Katara Studios — они специализируются на музыке. Все хиты, которые звучали на шоу открытия и закрытия, — их рук дело, включая Hayya Hayya.
Как устроен питчинг — вы просто рассказываете о своих способностях или сразу приходите с готовой идеей?
Нет, конечно, не с готовой идеей. У них был питчинг на тему открытия стадиона. Они объявляют об этом на сайте в разделе «Тендеры». Есть бриф, параметры, в которые должна попасть идея. Чем более проработанная идея, тем лучше.
Мы подходили оригинально: отправили в Катар коробку со шлемом виртуальной реальности — надев его, можно было увидеть части шоу как вживую. А так — подключаешься на большой созвон, есть 20 минут на рассказ о концепции. Делишься экраном, рассказываешь, комиссия все записывает. Поучаствовать может любой.
Тем не менее в одном из интервью вы говорили, что у вас хорошо пошли дела на Ближнем Востоке, будто у шейхов есть какой-то WhatsApp-чат, где они делятся ссылками на вас. Это эффект шоу Дрейка?
Во-первых, они видят, что мы востребованные. Мы продолжаем делать большие шоу.
На самом деле, компаний, которые делают шоу такого размера, не так много, можно пересчитать по пальцам одной руки. Есть два лидера — Скотт Гивенс (компания Five Currents) и Марко Балич (компания BWS). Эти режиссеры — довольно возрастные ребята, им под 60. Мне 42, и я один из самых взрослых в команде — в основном это ребята в районе 30 лет. Наша команда считается довольно молодой для индустрии больших шоу. Плюс мы быстро работаем, такие цифровые цыгане: подорвались, принесли компьютеры, развернулись. Мы реально очень клиентоориентированные: «Надо правки? Ок, давайте сделаем. Давайте еще поугораем, ночь порендерим».
За что вы там отвечали? За весь весь свет, который будет во время закрытия, или, может быть, у вас были какие-то определенные зоны ответственности?
Хотя мы называемся Sila Sveta, но мы отвечаем еще и за креатив. То есть мы придумали, как это будет выглядеть — сценарную часть, потом нарисовали контент, который на поле.
На нас было все: шоу закрытия перед матчем, церемония награждения, в том числе мы должны были интегрировать протокол (сделать эффектным выход всех и рассчитать по времени, чтобы уложиться в тайминги).
Я горжусь командой именно с продюсерской точки зрения.
Надо было въехать в коммуникацию с ФИФА, с организационным комитетом, с катарской стороной. Нужно было политически всем раздать то, чего они хотели, и при этом ни с кем не поссориться. Очень много коммуникации: catch-up (общие встречи) были каждое утро, собирались около 200 человек.
Раз вы участвовали в протоколе: традиционная накидка, в которой Месси получил кубок, была прописана в протоколе или это импровизация?
Как раз про утренние кетчапы. Они длинные, могли идти по несколько часов. На одном из последних это и начало обсуждаться. Я сначала даже не понял, о чем идет речь. Там всегда много информации — некоторые блоки нас совсем не касались, так что после обсуждения нашей части можно было отключиться и заниматься своими делами. И вдруг я слышу, что разговор заходит про рукава. Рукава мантии.
Оказалось, что капитану чемпионов отшивают черный бишт — это мантия, относящаяся к знатному роду. Разговор был о том, как сделать рукава на резиночке, чтобы руки были свободными для поднятия кубка.
Как долго по времени происходила подготовка мероприятия?
Как ни странно, работу, на которую надо полгода, мы сделали за месяц. Вообще, разговоров об этом год, настоящего дела — где-то месяца два. Так всегда с большой корпорацией: очень долго переписываешься, общаешься, говоришь, говоришь, а потом резко: оп! и тебе надо сделать церемонию закрытия, просто спонтанно.
Сколько человек в команде работало над этим проектом?
Ну это огромная машина… В Sila Sveta — небольшое количество людей, наверно, человек 30, а вот задействованных в церемонии закрытия — порядка 300–400 людей: тебе надо вынести декорации, настроить всю эту историю — очень много за кулисами, целая жизнь.
Вы в контексте Катара уже цитировали Виктора Христенко: «Верблюд — это скаковой жеребец, прошедший все этапы согласования». Это просто образ или действительно такие жесткие согласования с ФИФА?
В арабской культуре есть такая штука (на самом деле везде такое есть, но там — особенно): они вносят изменения до самого последнего момента. Они не знают слова «нет» — точнее, знают, но если совсем твердо сказать, просто лечь на кнопки и закричать. Они очень любят давать комментарии.
Это значимые моменты или чистая косметика, не влияющая на шоу?
Они просто перфекционисты и пытались до последнего вносить изменения. В принципе, мы тоже страдаем этим. В европейской культуре все иначе.
У нас же была коллаборация: мы отвечали за креатив, режиссуру, контент и свет, а за всю технику — команда BWS, это Марко Балич, он делал шоу открытия, работал над Олимпиадой в Сочи — очень известный человек. Все исполнение было на стороне его итальянской компании, где собраны люди из разных стран. И вот европейцы за несколько дней до шоу собирают последнюю сборку, заливают контент на машину — и это опечатывается. Все, баста! Халас! Нельзя больше туда вносить никаких изменений. Мы же лезем до последнего. Это очень похоже на арабов. И, наверное, арабы очень нас за это любят.
Но мы, на самом деле, подвергаем опасности весь процесс. Из лучших побуждений, но подвергаем — потому что у тебя шоу идет по тайм-кодам, и если ты залезешь внутрь и что-то подрежешь неаккуратно, все будет происходить не вовремя. Сейчас я задумался, какая концепция лучше. Пока ответить не могу.
Что было интересного в технической реализации?
Шоу закрытия мы дополнили дронами-дельфинами и китами. Этот трюк подсмотрели на шоу Дрейка — с летающей «Феррари».
Главным испытанием было успеть всех вывести на траву и завести обратно. Например, сцену. Почему шоу на Супербоуле такие масштабные? Там искусственный газон — туда хоть на грузовике выкатывайся. У нас же — минимальная нагрузка на настоящую траву. Даже тележки с кусками сцены катились по определенной траектории. Трюки танцоров пришлось подрезать — например, прыгали сальтухи со сцены три раза, но пришлось ограничить одним, потому что иначе они сильно вдавливали сцену в поле.
Из-за этого и репетиции в Катаре были очень сложными. Для ФИФА очень важно качество газона: расписание наших репетиций всегда зависело от времени работы специальных ламп, которые выкатывали на траву, а еще ребята очень парились, что нам нужно было что-то выносить на поле. Сцену на репетиции выкатывали на мат — и мы проецировали на тряпку, а это вообще другое цветосмешение, свет по-другому отражается. В итоге мы перед финалом не сделали ни одного генерального прогона, где все работало бы разом. Мы видели отдельно проекцию на траву, отдельно — свет, отдельно — сцену. Склеивали все это только в голове. А сборку целиком впервые увидели уже одновременно со всем миром.
С проекцией на траву было интересно. Нам нужен был белый цвет. Когда светишь на траву белым — получается зеленый, белый работает просто как фонарик. Наш арт-директор Алексей Корнев сделал несколько тестов в визуализаторе и нашел нужный фиолетовый цвет — проецируя его на траву, получаешь белый. Очень прикольно выглядит.
Что было самое сложное во всем процессе?
Самое трудное — не нажить себе «врагов» и при этом «отжимать» то, что тебе хочется. Имеется ввиду, что когда ты в системе и очень много иностранных подрядов, которые тут работают: кто технику ставит, кто занимается протоколом, кто… вот есть девушка, которая отвечает за траву — ей вообще пофигу на наше шоу, потому что трава это святое — как будут играть люди… И вот с ними всеми тебе надо не «straight forward» быть. Это надо быть политиком и аккуратненько «отжимать» время для репетиций. Надо не терять самообладание.
Вы сказали, что занимались и сценарием, и протоколом. Если сценарии шоу для вас норма, то протоколом вы наверняка раньше не занимались. Что делали, чтобы не облажаться?
Сильный суппорт был со стороны ФИФА и оргкомитета, они помогали разобраться во всем. Плюс мы наняли исполнительного режиссера Густаво, который раньше занимался протоколами, он знает, как все должно выглядеть. Тебе не дадут облажаться, потому что есть протокол ФИФА, который четко следит за исполнением традиций.
Почему вообще нас позвали? Они сказали, что хотят изменить традицию. Все награждения прежде были очень официальными — не скучными, но слишком протокольными. Они хотели добавить больше энтертейнмента для привлечения более молодой аудитории.
Мы отвечали скорее за спецэффекты, а протокол нам дали в нагрузку. Не в стиле «На, Саш, бери» — доступа к телу у нас не было. Мы не видели ни Инфантино, ни Месси, ни Макрона. Со стороны ФИФА мы общались с топ-менеджментом, а с катарской стороны все проходило через Katara Studio.
Стала ли церемония вашим самым крупным проектом?
Это не самый наш масштабный проект с точки зрения техники и контента — тот же концерт Дрейка или The Weeknd гораздо крупнее по количеству нарисованного и запрограммированного. Но по исторической значимости, конечно, это номер один.
Это просто подарок — такой великолепный финал, лучший в истории. Мы подсвечивали самого Месси.
А для компании это теперь ориентир — нам доверяют крупные проекты категории А.
Полные версии интервью с Александром Усом читайте здесь и смотрите здесь.
Поделиться